Главврач свердловского онкодиспансера Борис Мейлах: «Развивать систему «раковой» медицины будем совместно с министерством и коллективом»

В свердловском онкодиспансере – новый руководитель. Борис Мейлах неохотно говорит о своем предшественнике, которого отправили в отставку после проверки Минфина, но ЕАН удалось немного разговорить необщительного медика. О том, за что его «мочат» в СМИ, справедливо ли и как дальше будет жить областная онкология, – в нашем интервью.

- Борис Львович, сколько свердловчан сегодня болеют раком? 

- Есть официальные цифры - 140 тыс. человек. По другим вариантам - 123 тыс. Но в целом порядок примерно таков.

- Здесь нет классического «умножай официальную цифру на 5», как бывает в статистике разных отраслей? 

- Не могу сказать, у меня нет таких данных. Но, конечно, по ощущениям болеют больше, чем официально.

- Сегодня главная «медицинская» тема, в том числе и в плане онкологии, - это вопрос санкций, курса доллара-рубля-евро. Насколько это для нас тревожно?

- В какой-то момент проблема появилась, некоторые поставщики встали в позицию «мы пока не понимаем, что происходит, и поэтому придержим товар на складе». Но в целом у нас все закуплено, в операционном блоке все работает. Я сам скоро вновь буду лично оперировать, получил все необходимые согласования. Если бы в клинике не было всего необходимого – как бы я это сделал?

- Второй вопрос - чем работать будете? Насколько я понимаю, в вашей сфере практически нет отечественных вещей.

- К сожалению, это так. Инструменты, расходные материалы – это все импорт.

Понятно, что в каменный век мы все равно не вернемся. Да, условная стоимость любой операции выросла, не только в нашем онкодиспансере - во всех больницах.

Наверное, будут даваться субсидии, может быть, изменят тарифы обязательного медицинского страхования. Будем ждать.

- Импортозамещение возможно?

- Скорее – китаезамещение. С Китаем мы уже работаем, у них есть инструменты, которые подходят к брендовым устройствам. Качество вполне приемлемое. Для уверенного утверждения о том, что инструменты соответствуют европейскому качеству, нужна какая-то большая статистика, но все оборудование сертифицировано в России.

- Китай в потребительском понимании, мягко говоря, далеко не синоним качества…

- Качество хорошее, но в нашем случае беднее ассортимент. Европа делает все, что ты пожелаешь, Китай экономит и производит только самые ходовые модели.

В любом случае придется искать золотую середину: и не рисковать жизнями людей, и стараться сэкономить средства, которых сейчас не хватает.

 Свердловский областной онкодиспансер возглавил Борис Мейлах 

- Спецоперация на Украине, ее последствия, санкции. Это все как-то осложнило жизнь онкодиспансера? 

- Некоторые контрагенты написали, что больше не готовы работать по прежним ценам, ведь на рынке они выросли и, конечно, происходящее повергло их в ужас, они хотели бы расторгнуть договоры. Ответы им мы дублируем в прокуратуру.

Забавно, но в каком-то смысле это пошло и на пользу экономике нашей клиники. Часть заключенных предыдущим главврачом договоров казалась нам невыгодной, сейчас мы требуем поставок по тем ценам. 

Все имеющиеся недопоставки оперативно устраняем, дозаключаем договоры. Я противник ситуации, когда приходит руководитель структурного подразделения и говорит мне, что у него «все кончилось».

Я убедительно попросил всех говорить это за 2 недели до того, как «кончилось», чтобы я успел что-то предпринять. Возможно, кому-то такое закручивание гаек не понравилось и есть недовольство. Но нужно понимать объективную реальность: все, что дороже 1 млн рублей, идет через департамент госзакупок.

То есть мы должны успеть сформировать пакет документов,  даже если идем по схеме договора с единственным поставщиком – у меня 2 недели как минимум на процесс или 2 месяца, если работать по полной схеме с конкурсом.

В целом в будущем возможна переориентация на товары производства Китая и Индии, это, конечно, потребует времени.

- Поговорим немного о «машинах». Как все происходящее сказывается на оборудовании?

- Договоры на обслуживание техники закончились еще в сентябре прошлого года, при прежней администрации. В этом году пришлось заключать их по ранее объявленным конкурсам, но увы, часть из них была оформлена на невыгодных условиях.

Мы обратились к контрагентам с предложениями заключить дополнительные соглашения о снижении цен, они нам отказали. Новые договоры по реальным ценам сейчас находятся на проверке в департаменте госзакупок, в ближайшее время закупки будут сделаны.

Сейчас по мере необходимости обслуживание идет договорами с единственным поставщиком плюс по договорам с другими партнерами.

Сложности, безусловно, есть. На одном томографе сгорела трубка. Раньше она стоила 15 млн, сейчас мы отмониторили рынок и поняли, что она стоит почти 30. Одобрение департамента госзакупок получено. Будем надеяться, что в процессе конкурентной закупки цена снизится.

Второй сломанный гарантийный томограф – обслуживающая его организация ждет запчасть, но из-за нарушения логистики это продлится непонятно сколько. Честно говоря, уже хочется починить все самому.

- Это реально?

- Я кое-что в этом понимаю. Если бы процедура позволяла, запросил бы у ремонтников технические данные и сделал сам. Дома я так поступил с газовым котлом, цена вопроса - плата из интернет-магазина за 600 рублей, ну и работа руками. Но с медоборудованием так нельзя.

- Страшно, как все будет развиваться дальше. Запад отрежет нас от медицинской техники?

- Не думаю, они на нас хорошо зарабатывают, ведь мы сами большинство позиций не производим. Санкции, как мне кажется, носят выборочный характер: там, где они хотят что-то уничтожить, автопром, авиапром, – они их применяют. Там, где они фактические монополисты, а это медоборудование, они их не применяют. У нас нет отечественных компьютерных томографов, нет магниторезонансных томографов, отечественных ускорителей электронов. Точнее, может, они и есть, но широкого их применения нет. Схожая история с инструментами.. 

Кроме этого, не думаю, что Запад будет вводить санкции против раковых больных, это не Apple и не обои или паркет. Их собственное общественное мнение, скорее всего, будет против.

- Вернемся к вашей клинике. Кадровая политика.

- В первую очередь решено возвратить утраченные ранее квалифицированные кадры. Владислав Владимирович Петкау вернулся в диспансер, занял должность заместителя главного врача по лекарственной терапии. Карташов Максим Викторович вновь руководит службой лучевой диагностики. Лариса Сафронова, Геннадий Заусов теперь вновь заместители главврача по экономике и административно-хозяйственной части.

В настоящее время ведем переговоры еще с несколькими бывшими сотрудниками СООД.

 Жалоба на главврача Свердловского онкодиспансера дошла до Путина. И вернулась в Екатеринбург 

- Один из вопросов к вам, насколько я понимаю, – ликвидация системы онкореабилитации. За это придется платить самим больным?

- Я не очень понимаю, о чем идет речь. Дело в том, что этой системы никогда и не было. Да, часть больных направляется на лечение в частные клиники - есть частная клиника профессора Белкина «Институт мозга», частная клиника «Ситидок», но у них есть госзаказ, и они обслуживают пациентов за счет средств ОМС, то есть бесплатно для больного. Кроме этого, реабилитационные отделения существуют во многих государственных учреждениях здравоохранения СО.

Сама по себе система реабилитации в классическом виде должна выглядеть так: первый этап начинается прямо в больнице после операции: массаж, дыхательная гимнастика, ранняя активизация после наркоза и так далее. Это, естественно, в СООДе проводится.

Второй этап – лечение в специализированном реабилитационном отделении и третий – санаторно-курортный.

Будем этим заниматься, рассматриваем вопрос об открытии такого отделения в нашем филиале в Каменске-Уральском, но пока, повторюсь, системы нет и говорить о том, что я ее ликвидировал, смешно. Как можно ликвидировать то, чего нет?

- Будущее референс-Референс-центр — это единое клинико-диагностическое информационное пространство, в котором объединены знания врачей–рентгенологов всего региона.центра лучевой диагностики. Оно есть? Говорят, что там тоже все под большим вопросом.

- Центр работает, он открыт по поручению губернатора и по приказу Министерства здравоохранения Свердловской области, поэтому никаких «вопросов» по нему нет. Конечно, будем его «оживлять». Займется этим Максим Карташов, прекрасный специалист, потомственный рентгенолог.

По сути, этот центр дает второе мнение о состоянии пациента. Бабушка из области приезжает к нам с диском, но качество его описания не всегда устраивает нашего специалиста. При этом только на открытие диска на компьютере уходит почти полчаса. В идеале возить ее к нам с сырыми данными не нужно, все рентгены и прочее мы должны получать дистанционно, через центральный архив медицинских изображений.

Максим Викторович уже начал работу в этом направлении с Первоуральском, Ирбитом, другими территориями. Постепенно включим все территории, где есть компьютерные томографы. А они, к счастью, есть почти везде, в процессе борьбы с коронавирусной инфекцией получено очень много оборудования.

Будем пытаться к прибытию пациента к нам на прием встречать его с «пересмотренными» снимками, что позволит избежать создания ненужной очереди.

Кроме этого, референс-центр будет выборочно контролировать качество описания рентгеновских изображений в территориях и при обнаружении ошибок будет приглашать специалистов для совместного обсуждения.

- Слышал, что вас называют врагом искусственного интеллекта. Очень красивое название. Что это в применении к онкологии?

- Если говорить по-простому, искусственный интеллект - это когда компьютер анализирует изображение и выдает свое заключение о состоянии пациента и вариантах лечения. Эта система должна работать в тех муниципалитетах, где есть проблема с рентгенологами, то есть в первичном звене, где надо быстро понять: это норма или не норма.

Далее искусственному интеллекту на современном этапе его развития сложно определить вариант «не нормы», с моей точки зрения, в этот момент должен подключаться врач, как говорится, тут головой думать надо.

Поэтому мы с руководителем службы лучевой диагностики СООД Карташовым за применение искусственного интеллекта для скринига, но пока хотим понаблюдать, как будет развиваться эта система для точной диагностики. Тем более что СООД – ЛПУ 3 уровня и от нас ждут экспертных заключений.

- Еще один спорный вопрос – онкомаммологический центр. Он в итоге откроется?

- Думаю, откроем в конце апреля. Общестроительные работы, начатые прежним руководителем, завершились лишь в феврале, однако мебель не закупили, инструменты не закупили, навигацию не предусмотрели, в план финансово-хозяйственной деятельности эти расходы не заложили. Пришлось искать деньги, нашел, доведем этот проект до конца.

- Писали, что вы отказались от маммопластики.

- Это прямая ложь. Все операции выполняются в настоящее время в диспансере. Заместитель главного врача по хирургии доктор медицинских наук Дорофеев – оперирующий онколог-маммолог, потратил много сил и времени на внедрение самых современных технологий лечения рака молочной железы, и терять эти технологии, я считаю, неразумно. Женщина в результате выходит без внешнего косметического дефекта, ничего за это не платя, все идет по линии ОМС или ВМП, высокотехнологичной медпомощи.

Единственный тревожный момент – импланты импортные, боимся проблем при их закупке в будущем.

- Какие у вас планы на развитие онкоцентра?

- Тут нужно смотреть шире, речь не об онкоцентре, а в целом о системе онкопомощи в регионе. Сегодняшние очереди в наших коридорах, которые вы видели, не только наша недоработка. Мы должны принять пациента для специализированного противоопухолевого лечения, а по его окончании вернуть человека в первичное звено здравоохранения на дальнейшее диспансерное наблюдение. Пока это не работает.

Главная проблема – пациент приезжает к нам недообследованный, а отправлять его обратно жалко, СООД принимает на себя функцию первичного звена и выполняет рутинные обследования и консультации.

В итоге перегрузка врачей, которая сказывается на удлинении сроков начала противоопухолевого лечения.

- С чем связана такая тактика местных медиков?

- Идут по пути наименьшего сопротивления – уверенные в том, что здесь больных пожалеют, нарушают приказы по маршрутизации вместо того, чтобы организовать помощь на местах. Будем менять такую практику. Уже попросил министерство и ТФОМС СО о помощи.

В области открыто достаточно онкокабинетов, центры амбулаторной онкологической помощи, надо настроить их эффективную работу. Туда онкологический больной должен приходить как в дом родной со всеми своими проблемами.

- Как их заставить работать? Употреблением ненормативной лексики?

- К каждому - индивидуальный подход. Кому-то больше платить, кого-то оштрафовать, кого-то заинтересовать профессиональным или карьерным ростом, кому-то помочь с проведением на базе их учреждения научного исследования.

К примеру, мы не должны заниматься организацией скрининга, мы – учреждение специализированной медпомощи. В регионе есть передвижные маммографы, и главврачи теперь будут отвечать за количество обследованных пациентов, я попросил министра внести это в показатели эффективности их работы.

Не только абстрактные показатели смертности, а конкретные цифры приема. Увы, онкосмертность теоретически можно спрятать.

У нас уже 14 местных ЦОАП (Центр амбулаторной онкологической помощи - прим. ЕАН), и мы решили им дать кураторов из руководства онкоцентра, которые могут на равных, без опаски и жестко говорить с местными главврачами. Интересен опыт Центра лечения СПИДа. Когда-то люди наблюдались в инфекционных кабинетах поликлиник, и это не было очень хорошо. Потом их передали под руководство областного центра СПИДа, итог – порядок и существенный рост качества оказания помощи. 

- Показатели по региону тревожные?

- К сожалению, радоваться нечему. Плохие цифры по раку ободочной кишки, например. В силу понятных причин по этому направлению граждане не горят желанием обследоваться.

Есть дефицит эндоскопов и эндоскопистов, проблему решаем вместе с нашим руководством. Запланированы поставки оборудования по программе модернизации первичного звена и за счет средств нормированного страхового запаса. Надеюсь, будем докупать и дальше. 

- Работаете в две смены?

- Если говорить об онкоцентре, то вторая смена давно была и в поликлинике, и в отделении лучевой диагностики. 

С середины марта запустили работу двух операционных - 3 дня в неделю в 2 смены. Результат – 100 дополнительных операций. Надеюсь продолжить эту практику, пока будем заниматься реконструкцией оперблока.

- Пандемия как-то ударила?

- Безусловно. И 40-я, и госпиталь ветеранов войн, где есть онкологические мощности, «закрывались» на COVID. Конечно, сегодня в результате пациентов стало больше. 

Сейчас вопрос в мощности нашего операционного блока, в нынешнем объеме ее объективно не хватает. Впереди - реконструкция оперблока, она даст нам плюс 10 операционных. В идеале мы сможем оперировать не только онкологию, но и так называемые предраки, которые с высокой вероятностью переходят в злокачественные опухоли. Это нас разгрузит в будущем. 

Нужна будет реанимация повышенной мощности, это тоже в планах. Будем делать центральное стерилизационное отделение соответствующей мощности.

Будем внедрять малоинвазивную (энлоскопическую, лапароскопическую, роботизированную) хирургию, это укорачивает послеоперационный период и позволяет людям быстрее вернуться в строй, а нам - принять на их место следующих пациентов. 

Впереди - открытие реанимации на улице Комсомольской, это позволит расширить там помощь по химиотерапии, а на Соболева - положить больше больных, требующих оперативного лечения. 

Помимо онкореабилитации в плане междисциплинарного взаимодействия начнем заниматься проблемами онкокардиологии и онкофертильности. Ну и, конечно, главное – максимально активно взаимодействовать с первичным звеном для своевременного и полного выявления онкозаболеваний.

 Очень странные закупки: в свердловском онкодиспансере идет проверка Минфина 

- Статистику испортите…

- Возможно, но без этого никуда. Да, испортим статистику, но это временно. Если будем своевременно лечить, через несколько лет кривая пойдет вниз.

- Из-за политической ситуации уральцы, наверное, реже станут выезжать на операции за рубеж. Для вас это серьезная дополнительная нагрузка?

- Да, они частично придут к нам, но это немного.

На операции за рубеж всегда летали богатые люди, и они, скорее всего, все равно улетят: Корея, Китай, Москва как минимум. Вторая категория – люди, потерявшие надежду, ищущие последний шанс.

Я всех понимаю, но на самом деле наше оборудование очень хорошее, а специалисты классные, работают с учетом международного опыта и в соответствии с клиническими рекомендациями.

- Ключевая проблема в нашей медицине – дефицит кадров, и в министерстве этого не скрывают. Как у вас с этим?

- Как у всех. Дефицит. В Екатеринбурге люди работать готовы, а в Тагиле или Каменске-Уральском гораздо сложнее. 

Это на самом деле общая проблема. Еще лет 10 назад я ездил во Францию, на, так скажем, курсы повышения квалифицикации хирурга. Был со мной коллега из Эстонии, вместе в паре тренировались на минипигах. Он мне еще тогда рассказал, как шантажируют врачи: «С завтрашнего дня платишь мне в два раза больше, или я уеду в западную Европу». Сейчас у нас похожая ситуация, хотя тогда мне было дико это слышать. 

- Онкологи в глубинке. Кто эти люди? Нарисуйте средний портрет.

- Тут масса вариантов, нет чего-то среднего. Молодой врач с горящими глазами, но без современного оборудования. Или опытный, матерый, но без желания осваивать современные технологии.

Есть проблемы с профессиональным выгоранием - специалист, работающий на полставки, просто потому, что давно здесь живет и всех знает. Он не бросит коллектив в решающей ситуации, если будет экстренный случай, например, с кровотечением, обязательно поможет. Но рутинно работать с полной отдачей уже не готов - его рабочий день заканчивается в 14:00, и он идет в свой огород. А если давить на него в плане «выходи на полную ставку» - он просто уйдет на пенсию.

- В итоге онкодиспансер молотит за всю область?

- Общая лечебная сеть также работает с напряжением, с теми же проблемами. Например, у кого-то повернется язык сказать, что ОКБ № 1 «не молотит»? Мы сейчас говорим об одном направлении – онкологии. Там же спрашивают и по другим профилям тоже. Необходимо взаимодействие и уважительное отношение к коллегам. Некачественно заполнил медицинскую документацию – твои коллеги потратят много сил и времени, чтобы понять цель консультации и так далее, пациент может быть отправлен на дообследование.

 «Уходит на конфликте»: в Екатеринбурге ждут отставки главврача областного онкодиспансера 

Многие пациенты специально едут к нам, даже тогда, когда этого не надо. Считается, что Екатеринбург – это круто, своим врачам не всегда доверяют.

Меня костерят пациенты, пишут жалобы на то, что мы просим их проходить обычное обследование на местах: «Областной онкодиспансер, там врачи лучше, к нашим я не пойду».

Но когда врачи в областном онкоцентре работают в цейтноте – это очень плохо.