«Сначала лишает уверенности, а потом помогает ее обрести»: колонка Татьяны Томас о жизни с заиканием
Существует миф, что почти всегда причиной заикания у людей является испуг. На самом деле это не так. Корректор ЕАН Татьяна Томас столкнулась с этой проблемой в детстве, и не было никаких предвестников особенности. Эта колонка про заикание не совсем в формате ЕАН. Но мы решили ее опубликовать, потому что на эту тему очень редко говорят, чаще - вполголоса и почти никогда - публично. Она не запретная, и мы думаем, найдутся те, у кого этот текст найдет отклик.
Мы привыкли, что нас окружают люди, у которых нет проблем с речью. Но, по статистике, 1-2 % людей в мире заикаются. А еще она говорит, что чаще заикание встречается у мужчин, но почему-то в этой совсем крохотной статистике оказалась и я.
Как и отчего я начала заикаться – никто не знает. Единственное, мама говорила, что у меня вначале появилась легкая запинка, а в школе она переросла в очень тяжелый невроз, когда я практически не могла говорить и отвечала только письменно.
В 90-е годы я была уверена, глядя на все то, чем меня «лечили», что действенного способа избавиться от заикания не существует. Потому что никто, абсолютно никто из «специалистов» не понимал, что именно нужно делать с моей речью, но все как один уверенно обещали скорейшие результаты.
Самое первое лечение, что я помню, - в моем маленьком городке на севере Свердловской области открылся центр китайской медицины, это был, наверное, 92-93 год. Мне там прям в голову втыкали огромные иглы, и я, когда лежала с ними, представляла, что я могла бы так выйти на сцену цирка, чтобы поразить зрительный зал. Были и сеансы гипноза у заезжих учеников Кашпировского, у лекарей, обнаруживших в себе божественный дар, у логопедов, переучившихся на психологов. С одним случайным знакомым мы выяснили, что нас обоих в разных городах и в разные годы лечили бабушки, которые катали по нашему телу сырое яйцо, что-то пришептывая, а потом разбивали его – наверняка, думала я в голодные 90-е, чтобы не отдавать! Интересно, это была одна и та же бабушка или какая-то сеть бабушек, которые поклонялись яйцам. Но увы, и китайская игла, и российские яйца оказались беспомощны против Кощея, и я продолжала заикаться в свое удовольствие.
Самое феерическое лечение было в знаменитом психиатрическом госпитале, про который поется в песне «Чайф»: «Сибирский тракт, 8 километр, вот он, этот дом, все, я приехал». Я туда попала в 15 лет. Это большой больничный комплекс, территория которого похожа на парк или даже дремучий лес. По нему были разбросаны разные корпуса, где лежали психи с разной степенью психичности. Наш корпус юных заик-рецидивистов располагался в самом конце этого парка. Мы гуляли по окрестностям и наткнулись в кустах на неприметное здание с решетками на окнах. Там сидели наркоманы с грустными глазами, которых не выпускали на волю, и они проводили время, приманивая зрителей к своему окну Высоцким: «Дорогая передача! Во субботу, чуть не плача, вся Канатчикова дача к телевизору рвалась…» В этом диспансере мне скармливали кучу таблеток, из-за которых я большую часть времени спала, а однажды мне стало очень плохо, я ночью по стенке, шатаясь, дошла до медсестры и там упала.
В то время я, видя тщетность попыток извне повлиять на мою речь и не имея ресурсов что-то делать с ней сама, просто отпустила все, вообще перестала стараться говорить, потому что не видела в речи никакого смысла. Кто-то смешно сказал, что, если во время просмотра кино у телевизора выключить звук, станет понятно, насколько ничтожно все, чем человек занят – какие-то ссоры-разговоры, из-за которых люди начинают враждовать или расстаются. У меня тогда было точно такое же ощущение. И я ударилась в такое презрительно-философское молчание.
Довольно продолжительное время я думала, что определенно знаю все о лечении заикания. Однажды я даже нагло пришла в центр красивой речи и сама не поняла, то ли в шутку, то ли всерьез, предложила им взять меня на работу, на что они ответили, что мне бы стоит к ним прийти как пациенту.
Заикание очень гибкое, и оно ищет способы просочиться везде. Приспосабливается к твоим ухищрениям. Оно плохо тем, что отнимает уверенность в себе. Есть много людей, кто умеет убеждать, одерживать верх в споре, доказывать свою невиновность, например, при встрече с гаишником. Представьте, что у вас есть прекрасный козырь в споре, сейчас вы скажете это, и все соперники замолчат, не зная, что на это ответить. Но не можете этого сделать. И это просто подрубает все на корню. А потом вы и вовсе, зная, что не сможете сказать, уже не придумываете никаких ответов. Постепенно вы свыкаетесь со своей невидимой ролью. А во мне всегда был очень сильный дух соревнования, я всегда хотела победить, стать первой, лучшей. Но соревноваться в чем-либо, если не можешь сказать нужные слова в нужный момент, практически невозможно. Ведь чем сильнее я напрягалась, чтобы сказать, тем труднее это было сделать. Выход из этого тупика не был виден.
Часто у меня был ступор не потому, что я не могла сказать ни слова, а потому, что не знала, что именно говорить. Дело, видимо, было в том, что я концентрировалась на том, ка́к сказать, и совсем не думала о том, что́ говорить. Из-за элементарного отсутствия практики варианты ответа просто не всплывали в моей голове, так как она была занята другим. У меня совсем не было сценариев: а если он скажет так, то я скажу так. Я не просчитывала варианты, потому что просто знала, что не смогу сказать. Но ничего подобного никогда не наблюдалось в письменной речи. На письме я всегда знала, что сказать и как.
А потом появился Николай. С ним я познакомилась случайно в интернете в 2003 году. Надо сказать, что я каким-то чудесным образом совершенно поступила заочно на журфак и к тому времени почти закончила его. Николай, который прошел группу логопсихотерапии в 1988 году, поддерживал тех, кто хотел что-то сделать со своим заиканием, и благодаря ему я попала в такую же группу. Это было очень важно для меня, ведь всю свою жизнь я ощущала острую нехватку своего круга, людей, которые бы понимали мое состояние. И там я их нашла. Во время переписки с Николаем я стала понимать, как это все работает – речь, психология, взаимоотношения с людьми, ведь заикание – это чаще всего не физическая невозможность говорить, а психологическая.
Я уверена, что величайшее изобретение последнего столетия – интернет: очень многое из того, что казалось фантастикой, благодаря ему стало возможным. В том числе поиск информации. Тридцать лет назад казалось, что ты находишься в вакууме, что ты чужероден даже своим близким с проблемами, которых у них нет и про которые они ничего не знают. Но теперь можно открыть YouTube и найти там множество каналов, где даются дельные советы, как улучшить свою речь.
Наверное, если подходить к этому строго, можно сказать, что заикание не лечится. Во всяком случае, я не знаю людей, которые совсем перестали заикаться и стали говорить гладко абсолютно во всех ситуациях. Но в определенный момент ты начинаешь понимать, что тоже достоин, что ты не хуже, что ты имеешь право на все то же, что и другие люди. Заикание лишает уверенности. Преодоление заикания – помогает ее обрести.
Татьяна Томас
