«Я был практически заморожен, потому что на улице – 4 градуса»: африканец рассказал о шести годах жизни в Челябинске

Мохамед Ламин Дау родился в Абиджане – крупнейшем городе республики Кот-д’Ивуар, долгое время жил в Гвинее, а в 2017 году, когда ему было 30 лет, приехал в Россию, чтобы учиться в Челябинском госуниверситете на политолога. Он уже закончил обучение, получил красный диплом и занялся научной деятельностью – стал аспирантом, сейчас пишет кандидатскую диссертацию. Мы встретились с Ламином в кафе, и он рассказал, как жил в Челябинске шесть лет, как привыкал к русской еде и холоду и как мучительно ему давался наш язык, особенно падежи.

 - Ламин, почему вы решили учиться в России, ведь в момент переезда у вас уже было образование, полученное на родине?

- Я очень люблю Россию и всегда мечтал оказаться здесь, тем более хотел продолжить получать образование именно в этой стране, где жили Пушкин и Достоевский. Я занимался политологией в Гвинее и разбирался во внешней политике России, она оказалась мне близка. Когда я решил, что хочу здесь учиться, написал в несколько университетов. Первым мне ответил ЧелГУ, поэтому я поехал в Челябинск.

 - Что вас больше всего удивило в первые недели жизни в Челябинске?

- Я раньше слышал, что в России бывает холодно. Но одно дело слышать, а совсем другое – ощущать. Три года назад я написал книгу о жизни в России. И там вспоминал первые дни здесь: «Я был практически заморожен, потому что было –4 градуса, и это похоже на дно холодильника». Когда у нас +20 градусов, все надевают куртки, чтобы выйти на улицу. Здесь, в России, температура может опускаться до –40. Приехав в ноябре, я думал, что умру. Как-то в январе я заканчивал занятия. Температура опустилась до –25. На мне было две куртки и двое штанов, но мне все равно было холодно. Меня трясло, и я решил погреться в магазине. Там у меня менеджер спросил: «Тебе холодно?» Я сказал, что нет. Он посмеялся и сказал мне, что это нормальная температура. Холод хочет меня убить, а он говорит, что это нормальная температура, подумал я.

Однажды зимой мы посетили туристическое место – «Дупло орла» в Сатке. Было –30 градусов. Мы шли час. Несмотря на мои три куртки, мне все равно было холодно. Мне негде было согреться. Я больше не чувствовал ног. Кровь почти не циркулировала. Я упал и потерял сознание. Очнулся в больнице. Врачи сказали, что, если бы я задержался на морозе всего на секунду, мне бы пришлось ампутировать ногу.

- Вы говорили по-русски, когда приехали в Челябинск?

- Нет, я не знал языка и первые полгода посещал курсы. Изучение русского в самом начале – настоящий кошмар. В вашем языке есть вариации, которые называются падежами. Это ад. В русском существует шесть падежей. И что хуже всего, этому правилу подчиняются даже имена. Я в своей книге вспоминал, как учитель Михаил давал нам уроки по падежам. В слайд-шоу он проецировал изображения известных личностей со всего мира. И там был Брэд Питт. Михаил объяснил нам, что во втором падеже имя «Брэд Питт» меняется и становится «Брэда Питта», в третьем – «Брэду Питту» и так далее. После его объяснения я встал и сказал: «Михаил! Я никогда не смогу хорошо говорить на этом языке, это очень сложно». Он посмотрел на меня и улыбнулся.

- Когда не знаешь язык в чужой стране, можно попасть в нелепую ситуацию…

- А я и попадал. Когда еще очень плохо знал язык, русские друзья надо мной подшутили. Они научили меня двум нецензурным словам и сказали, что это слова, с помощью которых в России делают комплименты женщинам.

Я запомнил и в университете сказал преподавателю, какая она «офигительно» красивая. Но там было другое слово вместо «офигительно». Учитель сделала огромные глаза, она была ошарашена. 

Но я очень благодарен ей, ведь после этого моего комплимента она объяснила мне все про нецензурные слова и сказала, что их произносить нельзя.

- Что послужило вашему увлечению политологией, которое переросло в профессию?

- Меня всегда очень волновало происходящее в моей стране и соседних государствах. Я видел, как США действовали по отношению к Ираку. Они устроили войну, но не решили проблемных для Ирака вопросов. То же самое они сделали в Ливии. И я разбирался в наших взаимоотношениях с Западной Европой, которая Африку колонизировала. И до сих пор есть что-то похожее: так называемый неоколониализм. Я хотел стать политологом, чтобы помогать людям разбираться во всех этих вещах, не обманываться, не верить тем, кто нам не друг.

В Гвинее я работал журналистом на радио – вел программу, где обсуждали политическую ситуацию. Я бы и в Челябинске хотел работать журналистом, но у меня не получается устроиться в СМИ, потому что опыта мало. Поэтому пока, чтобы были деньги на жизнь, я работаю в суши-ресторане, делаю роллы. Также я помогаю россиянам учить французский язык.

- Насколько внимательно вы следите за политической ситуаций в Челябинске, за информационной повесткой?

- Я больше слежу за внешнеполитической ситуацией в России. Но местные вопросы меня тоже волнуют, я знаю о многих решениях, которые принимают губернатор Алексей Текслер и мэр города Наталья Котова. Мне нравится наблюдать за тем, как преображают город. Ведь новые набережные появились в центре уже при мне. Я со всеми жителями наблюдал, как здесь становится уютнее и красивее.

- Как местные жители к вам относятся, когда вы оказываетесь в общественных местах, где много незнакомцев?

- В целом ко мне и другим чернокожим людям челябинцы относятся хорошо, здесь нет расизма.

Бывают, конечно, отдельные выходки пьяных людей, которые могут оскорбить, но в основном нам нормально здесь живется. Мы не любим, когда нас называют неграми, потому что мы не негры. Но многие челябинцы очень вежливые, они подходят и спрашивают, как нас лучше называть: черными или неграми. 

Иногда дети ставят нас в неловкие ситуации, спрашивают на улице, почему мы такие черные. Мы говорим, что сильно загорели или съели много шоколада.

- Чего из жизни россиян вы больше всего не понимаете?

- Я за все годы так и не смог понять баню, особенно когда после нее прыгают в сугроб. Мне предлагали пойти в баню, а потом выбежать – и в снег, я отказался. Также для меня непонятной является традиция окунаться в прорубь зимой. Я боюсь этих традиций. Но меня можно понять, ведь обе традиции связаны с тем, что можно замерзнуть. А я, как уже говорил, с холодом совсем не дружу.

- Как вы привыкали к нашей кухне? Насколько это было легко или, наоборот, тяжело?

- К еде мне было привыкать почти так же тяжело, как к языку и холоду. Когда я приехал, для меня главными стали два продукта – рис и манка (но и манка оказалась не как у нас, ведь у нас она из кукурузы). Мне были незнакомы почти все овощи и фрукты, которые в России продаются. Крупы тоже не знал. Я ел молоко с хлебом, варил рис. Потом стал пробовать супы, среди русских супов есть очень вкусные. Сейчас-то я уже привык. Нравится борщ, люблю блины, пельмени. Но вот не смог понять, что вкусного вы находите в вашем холодном супе.

- В окрошке?

- Да-да. Для меня странное сочетание продуктов и то, что их заливают этим русским напитком – квасом.

- А чего вам особенно не хватает из того рациона, который был на родине?

- Мы дома готовим бананы с овощами, чтобы получилась твердая паста. То же самое делаем с кукурузой и маисом. Мы используем листья многих растений, например, листья сладкого картофеля, листья маниоки, листья баобаба для приготовления соусов и супов.

- Ламин, вы бывали на наших озерах? В горах?

- Я бывал, но немного. Больше всего мне понравилось на Тургояке. Такая красота, прозрачная вода. Мне напомнило побережье Атлантического океана, водами которого с запада омывается Гвинея. Тургояк мне напомнил родные места. Но мне нравится не только Тургояк. Я в самом Челябинске люблю Кировку и парк Гагарина.

- Что о своей родине вы чаще всего говорите русским друзьям?

- Говорю о нашем гостеприимстве. Тоже вспоминаю, как в книге про это написал: если вы иностранец и приедете в деревню, где никого не знаете, обязательно найдутся люди, которые бесплатно проведут, бесплатно накормят, вы будете иметь право на все почести. Потому что у нас иностранец – король. И еще мне удивительно, что у некоторых русских средневековые знания об Африке. Как-то раз мне позвонила мама. А мой друг, который был рядом, очень странно на меня смотрел. Потом сказал: «Вау! Вы пользуетесь телефонами в Африке? Так у вас в Африке есть интернет?» Хотелось бы, чтобы русские больше узнали об Африке и полюбили ее так, как мы, африканцы, любим Россию. 

 Еще одна африканская страна введет безвизовый режим для россиян 

Галина Лепина